]Я устало падаю на кушетку и выдыхаю, потирая лицо обеими руками. Это невозможно. Я был везде, в каждом углу Централ-Сити, в каждом заброшенном здании, едва ли в квартиры не начал вламываться, вдруг Обратный Флэш любит комфорт. Обратный Флэш. Так гораздо проще называть его, можно практически забыть, что все это время им являлся Уэллс. Когда все успело стать таким запутанным. - Тебе нужно отдохнуть, - мягко произносит Кейтлин, входя в медицинский отсек. В ответ я только качаю головой с грустной улыбкой на губах. - После того, как найду Эдди. - Я пообещал Айрис. Пусть детектив и не вызывал у меня теплых чувств, пусть большую часть времени мне хотелось дать ему по лицу, на котором так часто красовалась эта дурацкая полуулыбка, пусть его приторная сладость и правильность вызывала у меня рвотные позывы. Но он делал Айрис счастливой. Я видел это, и ничего большего мне и не нужно было. Только чтобы она была счастлива. Поэтому я обязан его найти. И остается только надеяться и молиться всем существующим богам, чтобы он был жив.   
    В очень эгоистичной части себя я был рад, что Уэллс - Эобард, Реверсивный, как ему угодно - схватил Эдди, а не Айрис. Сейчас моя голова хоть немного ясно соображает, если бы это была Айрис, я бы к черту перевернул весь этот город и не присел, пока не нашел ее. Мне немного хотелось спать, но скорее из-за всех событий, произошедших вчера, хотелось забыться на пару часов и выпасть из гнетущей реальности, в которой пока что не предвиделось совершенно никаких просветов. У меня не было ни единой идеи, как разобраться с Уэллсом, он был быстрее, стоял на десятки шагов впереди, и при всем при этом мне было необходимо получить признание от него. Голова кругом. Я пытаюсь расставить приоритеты и заниматься тем, что важно в данный момент, вот только голову никак не выключишь, и мысли, настырно лезущие в голову, просто так не уйдут. Все настолько плохо, насколько даже сложно было представить. У меня немного болели ноги от интенсивного бега целую ночь. Закидываю их на кушетку и откидываюсь на подушку. Да, возможно, я мог бы отдохнуть пару часов. Глаза прикрываются сами собой. Даже мое усовершенствованное тело не могло справиться со всей горой проблем, свалившихся на плечи. У меня была команда. И без их помощи я бы уже сломался под тяжестью всего этого кошмара. 
    - Айрис? - шокировано выдыхаю я, мой голос звучит на целую октаву выше, а брови в искреннем удивлении ползут вверх, когда я слышу ее голос. Сначала мне кажется, что это сон, но затем я распахиваю глаза и вскакиваю, опуская ноги на землю. Все внутри меня сначала сжимается, а затем обрывается вниз, дыхание перехватывает, сердце застревает где-то в горле, и я чувствую каждый его удар. Нет. Нет, нет. Нетнетнетнетнет. Не сейчас, не так. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, черт возьми! На мгновение я даже зажмуриваюсь, чтобы проверить, нет ли у меня галлюцинаций от усталость или чего еще. Но когда я снова распахиваю глаза, моя лучшая подруга все еще стоит напротив меня. Моя лучшая подруга, от которой я практически целый год скрывал огромную часть своей жизни. Моя лучшая подруга, которой я больше всего на свете хотел рассказать о том, что со мной произошло. Моя лучшая подруга, на лице которой сейчас так ясно читается боль от предательства. - Это не то, что ты думаешь, - выпаливаю я, натягивая на свое лицо неубедительную улыбку. - Мы.. просто.. идем на карнавал? - моя попытка отшутиться или оправдать себя (я же не серьезно считал, что это прокатит, верно?) выглядит абсолютно жалко даже в моих глазах. Я тяжело вздыхаю и обреченно роняю голову на свои ладони. Сейчас самое ужасное время для подобного разговора. Эдди неизвестно где в неизвестно каком состоянии, Уэллс нас предал, после всего, что мы пережили вместе, я не могу поймать человека, убившего мою маму и выбить из него признание, чтобы освободить отца. В моем мозгу нет места для еще одной проблемы.
    Самое дурацкое, что в своей голове я обдумывал этот разговор миллионы раз. Все исходы, все возможные реплики, все возможные ее реакции. Я рассмотрел все варианты, я был готов, потому что рано или поздно такой момент должен был наступить. А сейчас, оторвав лицо от своих ладоней, я понимал, что в моей голове пустота. Вакуум. Ни единой фразы, ни единой придуманной мной реплики. А там была парочка очень хороших, поверьте мне. - Послушай, Айрис, я могу все объяснить, - встаю на ноги и медленно подхожу к девушке, выставив ладони вперед, словно показывая, что я не причиню ей вреда. Сердце все еще билось в груди как сумасшедшее. Я не мог потерять ее. Не таким вот нелепым образом. Не сейчас, когда больше всего мне нужна именно ее поддержка. Хотелось выть от отчаянья. Пусть это будет ужасным сном. Ну же, я заслужил хоть что-нибудь, хоть какую-нибудь милость от вселенной за свое супергеройство. Пожалуйста. - Пожалуйста, просто.. давай просто поговорим, хорошо? - Желание сбежать было очень сильным. Сослаться на то, что секунды Эдди могут таять быстрее, чем снежинки, попавшие в теплое помещение, и вернуться к этому разговору позже. Найти подходящие слова. А потом вернуться и объяснить ей абсолютно все, каждую деталь, рассказать о том, как я боюсь потерять ее, что подобный Реверсивному псих может навредить ей, что мы с Джо не сможем это пережить. Я не смогу это пережить. Что Флэш существует из-за нее и ради нее. На мгновение я закидываю голову назад и прикрываю глаза, чтобы сделать глубокий вдох. Умерить сердцебиение мне никак не удается, но мысли перестают в панике метаться в моей голове. - Все не так, как ты думаешь, я обещаю, - медленно снимаю свои перчатки, заглядывая в ее карие глаза, такие знакомые, такие родные. И у меня снова перехватывает дыхание. Кидаю перчатки на один из рабочих столов в Кортексе, затем делаю еще один небольшой шаг в сторону Айрис, пытаясь всем своим видом показать раскаяние, и очень неуверенно беру девушку за руку. Мне кажется, что или мои пальцы слегка подрагивают, или ее. Все внутри меня снова сжимается до размеров песчинки, а желудок словно наполняется острыми кусочками льда. Так сильно я не нервничал даже когда поступал в колледж. Если она сейчас развернется и уйдет, я потеряю ее. Это не может произойти. Не с нами. Айрис и Барри против всего мира, верно? Так все не может произойти. Сглатываю, выдыхаю и позволяю одному уголку губ приподняться в неловкой попытке ободряюще улыбнуться. - Пожалуйста, дай мне шанс, мне нужно так много тебе сказать, - я веду ее в наш так называемый спортивный зал, который занимает только одна моя беговая дорожка, и опускаюсь на выступ, на котором она стоит, а затем хлопаю по месту рядом с собой. Возможно, не самое комфортабельное место для подобных разговоров, но кого это волнует.

Принцесса всегда выигрывает. Ведёт глазами, улыбается невинно, говорит о том, как предана нашему проклятому острову, а после..исчезает. Словно не было ни разговоров, ни рассуждений о преданности злодейской морали. Хуже.
Словно, никогда не было нас.
Наверное, это глупо было  с моей стороны - верить. Инстинкт, что в нас выжигают с самого детства, что впитываешь с молоком матери [при условии, что тебя кормили именно им, а не эссенцией злости из бутылочки]. Нет надежды. Не для таких, как мы, уж точно. Прокляты одним лишь своим рождением, на вечный проигрыш. Ведь добро всегда побеждает зло, не правда ли? Какой с нас может быть спрос за нечестные поступки?
Мне всё равно, клянусь всеми богами, что никогда для меня не имели особенного авторитета. Можете все корабли потопить в моей гавани, но я всё равно останусь на носу одного из них, что всё ещё держится на плаву. Потому что я не маленький грустный мальчик, который когда-нибудь попросит о спасении у великих. Я, мать его, Гарри Крюк. И сколь не вини меня в потворствовании желаниям Умы, я..всегда буду самобытен. Просто я умею выбирать сторону.
Какой скандал! Какой ужас! Сам принц на острове потерянных! Постелите мне стог сена, а лучше, самую мягкую перину из его дворца, я демонстративно паду в обморок об ужаса обстоятельств. Мы же все подчиняемся ему..вроде бы, формально. Так чего же отбросам тоже не начать переживать?
Знаю, с чем встречусь, скорее всего, не тешу себя глупыми надеждами, что судьба бывает благосклонна. Ох, это для сладких маменьких принцев, которые никогда не возьмут ножик в другую руку и для милых девочек, которым противны такие, как я. Принцессок, если угодно. Я даже представить не мог, в каком количестве они кроются среди нас.
Моё издевательски-ласкающее обращение больше не имеет смысла. Оно было, словно символ чему-то общему. Насмешка над устоями, что нам постоянно пытаются навязать..без всякого  успеха. Мы были теми, кто есть - рождённые, чтобы стать символом величия, но павшие во тьму, вместе с нашими родителями, что облажались. Я должен быть править морями, никаких сомнений. А Иви.. Впрочем, тут всё выходит весьма справедливо. Она должна была стать женой кого-то знатного, достойного того, чтобы возложить к её ногам цветы. Знали же, оба..ещё пару лет назад знали, что это никогда не буду я. И всё равно, так до смешного глупо, позволили себе ошибаться.
Меня радует, что время приводит всё в порядок. Питер Пен запутался в своей хронологии, а отец пал, ему потворствуя. Никогда не повторю подобных ошибок.
- Какая глупость была сюда заявляться. Вам тут не рады. Даже не стараюсь имитировать дружелюбие.. Ни  к чему. Стёрто. Выжжено. Вытравлено до сгоревших тканей. Такие как мы не умеют доверять и быть лояльными. И за предательство платят втройне.
Но я - не клоун, на лице которого растекается краска, хоть Ума и любит подводить мне глаза, чтобы взгляд казался более грозным. Не знаю. Мне кажется, это уже что-то из области её капризов. Хоть всё ещё и делаю вид, что верю, что мне идёт.
Улыбаюсь широко, демонстрируя улыбку. Гадкие принцессы никогда не увидят лика грустных мимов. Ни к чему рушить их розовый мир.
- Я даже притворюсь, что мы знакомы и проявлю лояльность. Кривляюсь, издевательски, словно можно иначе. Играю бровями, выпячиваю губы и демонстрирую крюк..ненавязчиво, как заправский злодей, что взял в плен драгоценную принцессу. Кажется, она теперь близкая подружка будущей королевы? Ох, как неловко с призраками прошедших вечеров, наверное?
Она не в плену и всё также способна позаботиться о себе, как всегда. Дерзкая девчонка, что демонстрировала мне свои альбомы с эскизами, мечтая воплотить однажды фантазии в реальность. Я поддерживал, насколько мог. Мне никогда не было интересно. Но я, переступая через собственный эгоизм, был готов уважать интересы близкого человека. Близкого..мне хочется прожевать это слово, сплюнуть на траву и пусть, после этого, его сожрёт улитка, которую я немедля раздавлю собственным каблуком. Какая гадость, какая слабость. Ко мне не применимы подобные понятия. Я слишком хорош для всей этой паразитирующей глупости. Будем считать, что это было действием магии её мамочки. Как иначе, когда я вдруг оказался кем-то брошенным? Не приму. Не поверю. Я так злился, что выжег себе самому собственное сердце однажды в ночи.
- С чего ты вдруг тут гуляешь одна, принцесса? Язвительным тоном, намекая на очевидный статус. Вечная дочь королевы, что никак не найдёт себе места. Предала. Бросила. Забыла, на пару с подружкой, всё то, что отстаивала годами. Никаких сомнений, мир воздушной ваты  и розовых нарядов, куда слаще.  А сколько было разговоров про искренность?
Впрочем, к чертям собачьим, без всяких  сомнений. А лучше - к морским гадам, те точно не отпустят. Нет прошлого и быть не могло. Всегда есть только настоящее. Жрите всё, что выходит за рамки. Никому не жалко.
- Намёк на то, что происходит? Оглядываюсь издевательски, словно всё ещё выясняю этот вопрос. Конечно нет. Я знаю, что сказать, ещё до того, как очередная колкая фраза оформится в моём воспалённом сознании. Конечно же, злюсь, это очевидно. Но совершенно не собираюсь терять ни головы, ни собственного статуса.
- Ой, представляешь? Вас тут  ненавидят. И принцу вашему конец. И вам всем. Улыбаюсь как можно шире, демонстрируя все свои зубы, совершенно не тронутые цингой, вопреки гуляющему мнению. Ладно, объективно. Я больше времени проводил на берегу, погружаясь в местные разборки и отстаивание позиций нашей банды. Хотелось бы иного. Но я по максимуму выжимал из того, что было.
- Не надо было вам сюда являться, крошки. Продолжили бы существовать  в формате своего приятного мира. Это же так просто. Не могу говорить с Иви, как с...мы не определялись с нашим статусом. Как с не чужой. Сучка, что предпочла индюков, подходящих двору и сытую жизнь. Не надо злиться. Мне вообще до этого не должно быть никакого дела. Я же, мать его, Гарри Крюк, гроза всех ебанутых мальчиков в зелёных костюмах, что тянут детей в мир мёртвых, чисто по наследству. Это определённо, чего-то, да должно было стоить.
- И боже мой, детка, ты одна забрела в заброшенные кварталы чужого для тебя острова. Не страшно? Намеренно подчёркиваю её статус тут. Она - не часть. И не причина, чтобы относиться лояльно. Всего лишь чужеродный элемент, что я едва вспоминаю на лицо. Должно быть приятно, наверное? Никаких  связей с таким неподходящим прошлым. Больше не та девчонка, что с детства роднилась  с местностью. И в  это место ей приходить не стоило.
- Какой форс-мажор. Те, кого никто не хочет видеть, забрели туда, где их не хотят видеть. Прикладываю крюк к сердцу, в издевательском жесте, сжимая под ним кулак. Конечно же, я злюсь и даже сердце стучит как взбешённое. Но я знаю, как усмирять его порывы. Я же злодей. Кому-то нужны были об этом напоминания?
Гнева и обиды во мне больше, чем жажды к благородству. И я даже не пытаюсь бороться с  этим, совершенно.  - Тебе минутка, крошка, чтобы убраться под крылышко Мэл. Иначе, я перестану тратить время на воспоминания о том, откуда мы знакомы и сделаю то, что должен. Смеюсь, язвительно и злобно, не сводя взгляда, в котором не кроется ничего, кроме жестокости. Не думаю, что обязан этой девице иными чувствами. Она предала меня. А я всегда на такие вещи реагирую остро. Хотя бы потому что..не доверяю обычно. - Бегом, Иви. Последний шанс. Иначе, я вынужден буду поступить с тобой грубо. На секунду даю понять, что  её помню. Злюсь, когда не уходит, встретив меня  и замерев на одном месте. Не хочу слышать разговоров, мне не нужны обсуждения.
Три мгновения, ради чувств, что мы когда-то испытывали, но не больше. Я не поступлюсь собственной гордостью ради девчонки, что променяла меня на парчу и принцев. Не хочу. Если бы не прошлое, то и разговора бы не было сейчас, выключил уже давно, да отволок к Уме.
Но я даю ей последний шанс. Бежать к своим. На Ауродон, в  замок, в шатёр, под юбку к королеве, куда угодно. Не собираюсь больше позволять прошлому править.
На размышления  - пара десятков секунд, не больше.
А дальше я возвращаюсь в собственную шкуру.

Инстинкты приказывают валить куда подальше, чувство долга призывает отправиться в Западную Европу, а душа тянет в бар. И я, надо признаться, с огромным удовольствием послушался именно последнюю, если бы было можно. Но
а) бессмертие - понятие относительное, когда речь идет об отце, у которого всегда припасена пара молний в зад.
б) сложно удержаться от того, чтобы в очередной раз не раздражить настоящую божественно-породистую львицу.
Я знаю, она любит меня и лишь потому я все еще не собираю свои кишки где-то по кусочкам в Тартаре. Ну, или в Дуате, если угодно. Не думаю, что если она когда-нибудь оторвет мне голову или что похуже, расположенное куда ниже, будет такая уж принципиальная разница, в каком именно из миров оказаться. Любая экскурсия веселее, когда ты гид, а не нечто, распыленное на миллионы молекул и не евнух. Хотя, в том случае, если я когда-нибудь окончательно допеку львицу, нет никаких сомнений, что мне придется хуже. ГОРАЗДО хуже, чем все то, что она мне обещает каждый раз, при очередной нашей милой встрече. Но я мальчик взрослый и грозный, даже если сбегу, поджав хвост, то исключительно с невероятным чувством собственного достоинства на лице.
Вообще, предпочел бы встречаться с красоткой в несколько иных обстоятельствах, нежели тех, куда загнала меня судьба. Которая, кстати говоря, еще попляшет у меня, как ей понадобится доставить кому-нибудь весть. Потому что я, честно говоря, чувствую в этом всем уже подвох. Ну не может мне везти совершенно случайно каждый раз на бешеных богов. Особенно из тех, кто  с огромным удовольствием открутит мне голову и в мирные, ничем не замаранные времена.  Ну, или из тех, кто уже не раз это делал. 
Перешагиваю насмешливо чью - то печень, заботливо вырванную, судя по всему, прямо из организма. Я конечно не Анубис, чтобы слишком уж разбираться в анатомической составляющей смертных, но сдается мне, что это именно она. Малоприятный бесформенный кусок, который куда лучше выглядит, когда принадлежит животным и подается в жареном виде. Впрочем, не мне судить о чужих предпочтениях. 
Не успеваю и слова сказать, как слышу крик и прямо к ногам прилетает нечто похуже. Не знаю уж, что именно это такое, но выглядит в  любом случае отвратительно. То ли кишки, перемазанные кровью, то ли что - то более мерзкое, если такое в человеческом организме бывает. Я действительно не слишком силен в анатомии, нужды как-то заниматься дополнительным образованием не было. 
- Мне можно считать это радостным приветствием? А можно заказать что - нибудь другое в качестве подношения? Стейк из ягненка, к примеру.  Хмыкаю насмешливо, перешагивая через чьи - то останки. Они  не особо привлекают  к себе внимание, особенно на фоне пейзажа вокруг, самым мирным из которого была окровавленная богиня. Если бы я был художником, то назвал это действо вероятно "не стой на пути у львицы или стой, это не важно, тебе все равно конец". Ну, не так длинно конечно, подумаю об этом на досуге, когда будет свободное время. А затем подкину идею Аполлону, пусть разбирается. Кто у нас  в конце концов, покровитель тягомотного искусства? С ним вообще, честно говоря, проблем никогда особо не было. Вложи мысль в его голову, сделай вид, что он сам это придумал и вуаля. Напрягаться не приходится вообще. Он ведь даже коров мне простил за инструмент, что формально, принадлежал ему. Что за папин сын.
- Красотка, Сехмет, сколько лет, сколько зим, сколько .... Раскидываю руки в приветствии, с твердым намерением обнять львицу, но перехватываю ее взгляд и весьма предусмотрительно прохожу мимо, обнимая ближайшее дерево, делая вид, что так и задумано было. Почему я не могу скучать по этому случайному дереву, в конце концов? Любая любовь имеет право на существование в этом мире, где мой отец изливается золотым дождем, из чего самое странное - что не в пошлом смысле того.
Аполлон вон тоже то на цветы, то на бабу, превратившуюся в лавр залипал. Так что, я ещё ничего так вариант, в любом случае. Сехмет стоило бы за столько веков присмотреться.
- Как здорово, что мы здесь встретились. А я вон, старого друга решил навестить. Обхватываю ствол дерева сильнее, имитируя неподдельную радость. Зато  с честью вышел  из положения, где мне могли оторвать руки, например. И все бы не беда, заново отрастут, но на вечер у меня намечено свидание.
- Как дела, чем занимаешься? Туризм? Экскурсия? Отдых? Отрываюсь от дерева, повернувшись к львице и начисто игнорируя, с широкой улыбкой, что происходит вокруг. В конце концов, личное дело каждого, как развлекаться на чужом районе. Может, у нее путевка  включает в себя экстремальные развлечения, в виде массовой бойни, кто знает. Я не должен вмешиваться в чужие дела.
Ну, по-крайней мере, когда это не связано с работой или выгодой.
Хотя да.  Я же явился как раз для того, чтобы остановить ее. Неудобно вышло. 
- У меня есть предложение получше. Может...в бар? В принципе, я понимаю абсурдность собственного предложения, особенно в свете яркого намека на то. Если конечно, чье-то сердце, припечатавшееся мне в морду, было именно им. Но у красивых девушек, мне это известно точно, всегда были свои методы флирта. У львицы, я так понимаю, такой. 
- Милая, я как любой нормальный мужчина, иногда путаюсь в женском языке. Это значило "да"? Конечно же, в моем голосе теплится надежда. Бесполезно говорить океану "не буйствуй", если ты конечно, не Посейдон. Но я, как известно, совсем не профессиональный укротитель львов. Интересно, главные боги разных пантеонов не могут решать свои проблемы на каком-то другом, более политическом уровне, чем посылать гонцов, которым вероятно, отгрызут голову за наглые предложения?
Вытираю лицо от чужой, весьма вонючей крови, и стараюсь обезоруживающе улыбнуться Сехмет. Мы старые друзья, в конце концов, ну не убьет же она такого красавчика? Хотя признаться, не раз уже пыталась. Спасает исключительно то, что я абсолютно бессмертен, да еще оба подземных царства - дома под аренду родные.
- Хорошо выглядишь. Тебе идет эта...чужая кровь на твоей одежде. Если не знаешь, что сказать, чтобы девушка не отправила тебя к праотцам - скажи ей, что она хорошо выглядит. Кто - то говорит, что универсально сказать "как ты похудела", но меня богиня-бегемот за это однажды в прямом смысле чуть не затоптала. А я не из тех рисковых парней, что любят связываться с разъяренными девушками,  какими бы хрупкими они с виду не были. Лучше уж под танк попасть. Ну, или добровольно раствориться в мировом пространстве.
- Я тут, кстати говоря, с посланием к тебе, если что, гонцов не убивают. Не к месту вспоминается, что им, принесшим плохие вести,  как раз-таки, головы сносят первым. Но я искренне надеюсь, что Сехмет подобные традиции не известны. Мне это на симпозиуме всех гонцов разных пантеонов рассказали. Или где-то прочитал, или где-то услышал, я не помню. В любом случае, всегда надо вкладывать в интонации то, что ты веришь в то, что говоришь.
- Думаю, ты будешь рада услышать, что . . . Смотрю на лицо львицы и потворствуя инстинктам сохранения, произношу совсем не то, что собирался изначально. - Я был в подземном царстве, Осирис передает тебе свое уважение. Собственно, почему бы и нет? Просто так она  в тот мир не отправится, но кто докажет, что он этого не говорил? Думаю, сам Осирис не будет нарываться и опротестовывать подобное. Зацените, как виртуозно выкрутился.
- А еще Зевс просил тебя прекратить устраивать бойни, иначе случится конфликт. Ну так что думаешь? Может, завалимся сегодня куда-нибудь, где играет кантри-музыка? Слежу за каждым движением Сехмет и пытая удачу, добавляю: - Инди? Рок? Побьем хиппи? В конце концов, я сделал то, для чего меня сюда сегодня отправили, но никто не давал приказа погибать молодым. Вскидываю руки в примирительном жесте, показывая, что абсолютно безоружен, даже без кадуцея. В основном потому, что это все равно бы не особо помогло. - Нет, ну всегда можешь выбрать заведение сама. Продолжая улыбаться, делаю два незаметных шага назад. Вообще, у нас с Сехмет хорошие отношения, помимо того, что она вечно пытается вырвать мне язык, причинить страдания, которых еще история не знала или говорит, что ненавидит меня настолько, что с удовольствием отдала бы мое сердце Амат для пожирания. Каждая дружба индивидуальна, в конце концов и эта в том числе. Просто бывают  моменты, когда лучше не трогать кого - то даже очень близкого, в моменты душевного волнения. Ну, или когда он мстит за разгромленные гробницы и устраивает по этому поводу весьма крупный локальный конфликт, к примеру. И когда на грани, судя по всему, чтобы в эти самые гробницы закопать еще и меня.
Хотя последнее, судя по взгляду Сехмет, весьма опрометчивое предложение.
Максимум сжечь в костре, не более.

barns courtney — fire

[indent]самодурства оскал, сквозь блик листвы пробивается наружу. сатана властью своей упивается. безнаказанностью давится, захлебываясь в собственном великолепии. взять бы его за шею, ощутив хруст позвонков под рукой своей. окунуть в ближайшую реку, да умыть водицей проточной. смыть печать самодурства и запрятанного глубоко под его тройкой страха. бояться — абсолютно нормально. присядь, выпей, справься сам с собой, ты властитель ада, командир над армией демонов в концов то конец. нет, сатана свою линию гнет как мальчишка строптивый. либо вы со мной, либо против меня. к чему такая спешка, к чему выказывать слабость свою пред этими юнцами, с губ которых материнское молоко лишь вчера обсыхать начало. реакцию свою не показываешь, глубоко в себе зарыв под пепелищем борьбы.

[indent]мисселина справляется куда хуже. ее нрав похуже твоего будет. загорается спичкой охотничьей. чье пламя хер погасишь. она шаг делает что-то выкрикивая. одной лишь ладонью в бок выставленной, тормозишь эту ангельскую валькирию. чтобы дров не наломала, в дерьмо с головой не полезла. с нее станется. не сейчас, не стоит. пусть нагоняет пустую показуху, бренчит короной и блеском ее красуется. власть опьяняет, потому, от нее ты отказался давно. лишь сила, лишь холодный ум. вот что ты уважать сможешь, а не пустой треп напуганного демона. — мисселина, не стоит. — вполголоса обронив, оглядываешь семена бедствия, что посеял сатана на поляне для тренировок. — все свободны, урок окончен. — громко рычишь, заставляя разойтись учеников.

[indent]селина торопится уйти, гнев свой в руках стискивая. махнув лацканом мантии на развороте, удаляешься к школе вслед за ней. нагнать пытаешься, успокоить. — что творит этот бес? так нельзя, они ведь не готовы! — рычит волчицей в угол загнанной. молчишь, оценивая весь пиздец происходящего. — как он смеет ставить ученикам ультиматум, когда кроули узнает. — останавливаешься, не дав ей закончить предложение. — и что он сделает? перекинет через колено и отшлепает его демонический зад? мисселина, мне все это нравится еще меньше твоего. но реагировать на провокацию не стоит. побереги свои ангельские нервы. — ее хрупкий кулачок по-дружески бьет в твою грудь. — ауч — театрально потирая место удара, по-доброму усмехаешься. — это щас за что было? — заглядывая в голубизну ее глаз, солнечный зайчик ловишь зрачком. — чтобы не умничал, это моя стезя. — брови слегка вверх приподнимая, устраиваешь им жаркое свидание над переносицей. — мне казалось, в нашей связке я умный, а ты добрая. пардон, ошибся. — подтрунивать над мисселиной, как смысл всей твоей жизни. — да ну тебя — рукой наотмашь, как от назойливой мухи отбивается, и шагает в сторону готической постройки. бросаешь ей в спину ехидную ухмылку, и тащишься следом. можно было бы взлететь, но к чему торопиться, такой прекрасный день. нужно насладиться им вдоволь, не ясно сколько их еще впереди осталось. 

[indent]вечер завладевший небом, заволок полутьмой обитель ангелов и демонов. стрелка часов неминуемо указывала что пора определяться. благо не тебе, ты не представляешь интерес ни для одной из сторон. простой учитель — перевожу: дурной демон, что предпочел отупляющий труд, великим свершениям и блестящей карьере в аду. возможно даже дорос бы до писаря сатаны. бегал бы песиком пушистым, терся о ногу хозяина, и ложился пузиком к верху, чтобы почесали. ну вот это все, что делают рондент, винчесто, серафимы и прочие бюрократические крысы ада и рая. ты всегда был воином, а не политиканом. считал что лучше делать то, к чему душа лежит и рука сама собой тянется, а не с умным видом трясти ремнем перед детишками, и стращать их леденящими душу рассказами о наказаних великих и ужасных.

[indent]на скалистой поляне перед школой, выстроилась добрая толпа непризнанных и демонов. ты же сложив руки на уровне грудной клетки, наблюдал за всем этим фарсом со стороны_издалека. кто-то радуется что уходит не один, другие обнимаются чуть ли не со слезами на глазах. как миленько, щас радугой блеванешь прямо на свежо начищенные ботинки. детишки демонов боялись что их не пустят домой, к папочкам и мамочкам. жалкое зрелище, и постыдное для любого уважающего себя демона. никто из них даже не задумался, что если их сердобольные папули и мамули взбеленятся на большого и страшного сатану, начнется революция. как это так, их дитяток не пускают в теплые кроватки, кошмары какие. — и когда это ад превратился в сборище яжматерей и яжотцов... смотреть противно. — и вправду, когда вы свернули не туда, что демоны стали такими мягкосердечными. судя по тому что ты видишь изо дня в день, скорей новоиспеченные ангелы начнут душить младенцев в их колыбелях, прикрываясь гласом шепфа, чем демоны начнут расти над собой, и выйдут из зоны комфорта со своим вечным сарказмом и напускным пафосом.

[indent]советник рондент что-то громко тужится, и тут, о чудо великое, вмешивается кроули. тебе даже любопытно, что случится дальше. может даже завяжется драка, но нет. все поджимают хвосты, и с кислыми рожами прутся обратно в школу. — один лишь люцифер показал что у него между ног яйца, а не рождественские бубенцы... так даже не интересно. — склонив голову чуть на бок, решаешь что хватит с тебя этого цирка с конями. развернувшись, шагаешь в сторону сада "адама и евы". там, на лавочке, приземляешься дабы насладиться тишиной. а то все эти пиздострадания порядком надоели. нужны тишина и свежий воздух. аромат цветов и зелени, как нельзя кстати наводят релакс. ангелы сюда приходят чтобы про себя поболтать с шепфа. а демоны такой привилегии лишены. ну не к сатане же обращаться. эту важную курицу все сегодня уже видели, заценили, и нет, к нему обращаться последнее дело. большое начальство вообще не для того придумано. его скорей нужно порицать и презирать, чем спрашивать ответа на свои экзистенциальные кризисы.

[indent]а у тебя один такой как раз наметился. там, в толпе, ты не смог не заметить силуэт ости. одна лишь мельком проскочившая мысль что она свалит в ад, и ты больше не сможешь ее видеть, как-то неприятно мазнула по кости. разумеется ты не ожидал от нее более разумного поступка чем принятый, но все же. где-то глубоко в душе надеялся, что она будет чуточку прозорливей, мудрей. в конце концов, ее семью шатало и било по лицу не один раз. с другой стороны, в такой обстановке каждый тянется к родным душам, будь то родители, друзья или любимые. у тебя были проблемы по всем трем фронтам. слишком часто тебе было одиноко, в море лиц.

Сейхан старается подавить ни откуда взявшуюся нервозность. В конце концов все уже давно решено — их миссия до примитивности проста. Гораздо больше внимания после займут никому не нужные отчеты. Она чуть передергивает плечами, окидывая подозревающим, показательно спокойным и скучающим взглядом всех присутствующих в фойе. Все было как будто нормально. Все шло по плану. Ее внимание привлек было неловкий официант, опрокинувший бокал красного вина на одного из посетителей, но более ничего не нарушало размеренную идиллию, воцарившуюся в фойе забронированного отеля. Обычная рутина — негромкие переговоры, звон бутылок, раздражающие рингтоны телефонов, без которых уже нельзя представить современного человека. Сама Сейхан в этом вопросе была старомодна, наученная горьким богатым опытом — ее собственный телефон был максимально простой, одна из первых, довольно примитивных моделей, зато его сложнее было подслушать и взломать. Чуть поведя плечами, она удобнее перехватила оттягивающий руку портфель с поддельными документами и подслушивающими устройствами. Если все пойдет по плану, то они вернутся сюда через пару часов, а в Вашингтоне их ожидают не ранее завтрашнего полудня. На губах женщины появляется мечтательная улыбка. Остается надеяться, что Ковальски ее не подведет, выполнив свою часть сделки. Словно услышав ее мысли, великан что-то негромко проворчал, продолжая наблюдение за вестибюлем здания, где как раз входил в раж Монк Коккалис. Сейхан чуть склоняет голову, скользнув ладонью по волосам, поправляя наушник, после касаясь своей шеи, убеждаясь в том, что незаметный ларингофон действительно не заметно под воротом платья.

К счастью, долго ждать не пришлось.

— Да, сэр — согласно, нарочито покорно выдыхает Сейхан, подхватывая Грея под руку и направляясь с ним наружу, полностью окунаясь в роль секретарши через чур амбициозного босса. На удивление, Пирсу очень идет этот образ. Возможно, им стоит чаще соглашаться на миссии под прикрытием. Она с удобством устраивается в корпоративном мерседесе, улыбаясь тому факту, что Сигма не экономила средства во время особенно важных миссий. И хоть поездка не была долгой, Сейхан удалось урвать несколько бесценных мгновений наедине с коммандером, сбиваясь с дыхания от таких простых его прикосновений. Этот мужчина свел ее с ума еще во время их первой встречи. Ей всегда было его мало. И ей никогда не насытиться им. На губах бывшей наемницы появляется хитрая улыбка, а ее рука находит руку Пирса, переплетая их пальцы. Он стал не только ее любимым мужчиной, он дал ей новый смысл жизни. Ей хочется навсегда остаться в этом моменте, наедине с ним, без обязательств, без обременительного веса их общего прошлого на плечах. Без тени ее прошлых грехов, преследующих ночами, стоило ей чуть расслабиться, ослабить ментальную защиту. Иногда она ловила себя на мысли, что не заслуживает его, а Пирс, словно чувствуя ее страхи и переживания, лишь крепче обнимал, без лишних слов и обещаний. Он тоже был не без греха. Так что возможно, они заслужили друг друга?

Но пока, миссия в приоритете. Они должны завершить ее успешно. Кто, если не они, лучшие из лучших? Им хватает одного последнего взгляда, чтобы вновь примерить маски, вспомнить заранее заготовленный сценарий действий. На лице Сейхан лишь вежливая улыбка, когда она выбирается из машины с помощью своего "босса", одергивая строгий пиджак, скользнув ладонью по кобуре. Спектакль Монка подбирается к своему апогею, и очень вовремя — им необходимо преодолеть металлоискатели, не вызывая подозрений — не считая оружия, при них чувствительное оборудование, на которое также среагирует рамка. Бывшая наемница изображает испуг на своем лице, как раз в тот момент, когда Коккалис делает особо резкое движение, скидывая коробку с "заказом" на пол и после изо всех сил пиная ее. Инстинктивно она хватается за предплечье своего "босса", чуть дергаясь в сторону и невольно вскрикивая от громкого звука. Содержимое коробки было заранее подобрано так, чтобы произвести как можно больше шума, так что нужный эффект был достигнут — охрана разделилась на две части, пятеро из них сразу же окружили Монка, их руки на кобурах служебных пистолетов, а остальные окружили важных гостей и провели их мимо рамок металлоискателя сразу в фойе здания. Сейхан позволяет себе негромкий расслабленный выдох, который маскирует, спрятав лицо, уткнувшись в плечо Пирса. Отлично. Они внутри.

Выступление Коккалиса подходит к концу — он поднимает руки и чуть опускает голову, отступая назад и бормоча извинения, подбирая смятую коробку и медленно выходя из здания. Он будет неподалеку, как и Джо, на случай, если дальнейшие события пойдут не по плану. Его ждет неприметный седан за углом, где он сможет привести себя в порядок и вооружиться. Ковальски удовлетворенно хмыкает, его сложившаяся ситуация забавляет. А тем временем, Сейхан и Грея уже встречают, провожая в конференц-зал. По пути наемница максимально старалась охватить окружающую обстановку камерой, встроенной в классический портфель. С виду, все было максимально обыденно. Ничего зловещего не бросалось в глаза. Она идет на шаг позади Грея, чуть опустив голову, как и подобает находящейся по рангу ниже. Периодически, она ловит на себе заинтересованные взгляды работников, но не обращает на них внимание, как никогда остро ощущая на своем бедре ледяную сталь любимого кинжала. И она молит всех богов, чтобы ей не пришлось использовать его. Им выдают временные пропуски, чтобы они могли получить доступ в лаборатории, после предлагая устроиться в просторном зале, с овальным столом и удобными стульями. Презентация начнется через пару минут, а пока им предлагаются напитки, от которых пара вежливо отказывается. В логове врага лучше ничего не употреблять. Они усаживаются на соседние кресла, кейс с подготовленными документами на столе между ними. Каждый их шаг записывается. За каждым их вздохом неотрывно следят — волноваться не о чем. Но все же, шестое чувство заставляло Сейхан не расслабляться, сидеть с идеально ровной спиной, чуть сдвинув ногу, чтобы кинжал оказался в ее руках за десятки секунд.

В мыслях Сейхан уже была далеко от этого здания, в номере отеля, в постели в объятиях Пирса. Она бросает быстрый взгляд на Грея, подпитываясь от его уверенности в себе, списывая свои ощущения на привычную паранойю, которая уже не раз спасала ей жизнь в прошлом. В любом случае, теперь она не одна, ее спину прикрывают люди, которым она дорога. Редкие комментарии и несерьезная ругань Ковальски и Монка согревают ее давно заледеневшее сердце. Ей хочется крепко обнять Грея, но она отчетливо понимает, что за ними наблюдают не только друзья и соратники. Комната наверняка напичкана прослушивающими устройствами и камерами видео-наблюдения. Каждое их слово, каждый их жест будет использован против них. Поэтому женщина позволяет себе расслабиться, откидываясь на спинку кресла, медленно скользя взглядом по комнате, просчитывая возможные пути отступления, постукивая ногтями по подлокотнику своего кресла.

Все будет хорошо. Она зря волнуется.
Сейхан делает глубокий выдох, когда дверь резко распахивается, и в помещение заходят несколько человек в строгих костюмах.

Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Ничем другим изменения в моей жизни объяснить нельзя. Смерть тетушки в ее день рождения стала спусковым крючком для абсолютного безумия. Вся моя жизни была построена на лжи. Мои кузены спят друг с другом. Моя любимая тетушка родила внебрачного ребенка и в принципе не была такой безгрешной, как я думала. Дядюшка проигрывал шестизначные суммы в казино и связался с мафией. А теперь еще оказывается над моим родом висит проклятие, пока я не выйду замуж. Что дальше?   

Нет, здравая часть моего мозга понимает, что это все бред, неудачное стечение обстоятельств и чья-то злая шутка, заговор с целью свести меня с ума. Не получилось обвинить в убийстве тетушки и сделать недостойной наследницей, так попытались найти другой способ. Наследство Аннетт Сильвер-Харрис очень лакомый кусочек, за такие деньги и умереть не жалко, наверное. Но все же, не могу отмахнуться от противного голоска на периферии сознания, который почему-то звучит как голос одного из близнецов Кадоганов. Даже не знаю, к сожалению или к счастью, что никто из моих друзей не поддержал меня. Наверное, все же к счастью, должен хоть кто-то здраво соображать. Хватит им и одной истерички в их рядах. Впрочем, не знаю, что со мной было бы без них, как бы я выдержала все, что одновременно свалилось на меня. Слишком много для одной хрупкой блондинки. Я просто хочу спокойно выдохнуть и расслабиться, перестать оборачиваться через плечо. Хотя бы на несколько дней.

— Я передумала, я не лечу с тобой в Стокгольм, — в этот раз я даже не удосуживаюсь постучать, заходя в номер Александра, используя дубликат ключа, который он чуть ранее вручил мне, в десятый раз открывая мне дверь. Видимо, Алекс предпочитал другой вид физической активности [миссия: пытаюсь не покраснеть от этой мысли — провалена]. Мне даже не нужно видеть его лицо, чтобы знать, что он сейчас закатывает глаза, но это неважно, потому что на этот раз я на сто процентов уверенна, что не полечу в чужую страну, сбегая из своих проблем. И нет, это совершенно не связано с "пора тебе познакомиться с моей мамой". Вот же самодовольный засранец, с чего он вообще взял, что я хочу знакомиться с его мамой. Велика важность, что он вообще о себе возомнил. Думает, что пара поцелуев, жаркий шепот ничего не значащих признаний на ухо да его слишком умелые пальцы, и я растаяла, как мороженое на солнце? Не с той связался, надеюсь, тетушка с небес гордится мной.

— Мне надо разобраться с наследством, с бизнесом тетушки, да еще и ремонт особняка, я не могу все это бросить, — слова срываются с моего языка раньше, чем я успеваю их обдумать, и даже я сама понимаю, как слабо звучат мои аргументы, но упрямо скрещиваю руки на груди, вставая напротив дивана, где вольготно расположился Нильсен с книгой в руках. За последние два моих визита в его номер он не удосужился поменять свое местоположение. С трудом удерживаюсь, чтобы в свою очередь не закатить глаза, но в этот раз я должна его убедить в серьезности моих намерений. Какое-то проклятие уже не кажется таким страшным, как знакомство с мамой Алекса. Ну то есть, мне, конечно, любопытно было бы на нее посмотреть, но не настолько. Я все еще очень ярко помню, как отреагировал швед на первое появление Рейчел на пороге моего особняка. Я даже увидела нотки страха в его голубых глазах. И не уверена, что готова столкнуться с той, кто родила и воспитала такого невыносимого мужчину, как Александр.

Делаю глубокий выдох, не отводя взгляда от лица Нильсена, невольно хмуря брови. Меня немного напрягает полное отсутствие реакции на мое возмущение. Ну то есть, конечно, нечто подобное он уже выслушивал почти десять раз с некоторыми вариациями, но ведь в этот раз я абсолютно серьезна. Я не поеду с ним в Швецию! Действительно не поеду. Борюсь с совершенно детским порывом топнуть ногой, вместо этого лишь приземляюсь на диван рядом с Александром, из любопытства пытаясь заглянуть в его книгу, после откидываясь на спинку, запрокидывая голову и накрывая глаза ладонью. Как обычно в его присутствии меня бросает в жар.

— Алекс, я серьезно, я не поеду, — переведя дыхание, чуть приподнимаюсь, опираясь на подушки, смотря куда угодно, но не на него, — Да и как ты меня представишь ей? — вовремя прикусить свой язык я не успеваю, но возвратить свои слова уже не могу. Что ж, тетя учила меня встречать невзгоды с широко расправленными плечами и гордо поднятой головой. Пусть ответит, сколько можно мучить и дразнить друг друга, мне нужно знать, что он ко мне испытывает. Взаимны ли мои чувства.